Ночь, с любопытством заглядывая в окна домов, нашептывала людям сны, спокойно блуждая по пустынным улицам в немом ожидании встречи со случайным прохожим. Луна освещала ее фарфоровое молочно-белое лицо, на котором загадочно приютились огромные темные глаза, обрамленные пушистыми ресницами и маленький, но очень подвижный ротик. Напевая тихую мелодию, она заглянула ко мне в окно. Встретив пару моих глаз, она от неожиданности отпрянула в сторону, но через мгновение ее любопытный курносый носик уже виднелся в проеме моего окна.
— Почему не спишь? — ее голос был похож на ментоловый ветер, способный достать даже до самых потаенных частей твоей души.
— Думаю, о том, как все было раньше и как мне этого не хватает… — ответил я.
— И зачем вы, люди, вечно прячетесь в своем прошлом?.. — задумчиво глядя мне в глаза спросила она.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ну, это же так глупо! — сказала она, запрыгивая ко мне на подоконник. От нее пахло дождем и клубникой. Скрестив изящные ножки, она села напротив меня и заглянула в глаза. Они были темными. Настолько темными, что всматриваясь в них, казалось, что ты падаешь в бездну. Выражение лица было очень серьезным, от чего она стала еще милее. — Вы постоянно страдаете, думая о том, что вы сделали или не сделали. Утопая в своих мыслях о прошлом, вы перестаете наслаждаться жизнью, настоящим, и медленно тоните, беспомощно барахтаясь в своей собственной голове. Вы цепляетесь за людей и воспоминания, будто бы это они привязывают вас к себе. Вы как мазохисты, с упоением окунаетесь в боль прошлого и крепко сжимаете его в своих руках как спасительный круг… согласись, это ведь так глупо! — сокрушенно качая головой, закончила она.
— И правда, глупо… — я никогда не смотрел на это с этой точки зрения. Люди и в правду глупцы, хватаясь за прошлое как за соломинку утопающий, в надежде найти в этом спасение, погрязая в отчаяние еще больше. — Но ведь мы зачастую стараемся забыть то, что было раньше. Стараемся отпустить людей, что удерживают нас в зыбкости прошлого.
Она рассмеялась. Так звонко и тихо одновременно, да так заразительно, что я не удержался от смешка.
— «Стараемся отпустить...» — передразнила она меня, скорчив рожицу. — Зачем? Почему нельзя просто жить? Научиться искать и находить маленькие милые и радующие душу вещи. Например: идешь по улице и получаешь удовольствие от того, что пахнет дождем; что ты в резиновых сапогах и можешь прыгать по лужам как маленький ребенок. Удивляться необычным формам деревьев или восхищаться цветом осенних листьев. Радовать себя сладостями и общением с друзьями. Самое главное не уметь отпускать, а уметь не думать об этом. Попробуй, я уверена, у тебя все получиться. — Она улыбнулась, наклонив голову, от чего ее темные локоны упали на плечи.
Внутри меня проснулась какая-то уверенность, как вспышка света. Только она не погасла моментально, а тихо разгоралась, набирая силу. Ночь легонько дотронулась маленькой ладошкой до моего плеча. Огонь стал сильнее. И я понял, что завтра меня не станет. Вместо меня проснется другой человек, и надеюсь, он будет лучше меня прежнего. Спокойнее, увереннее, сильнее и храбрее.
Ночь наклонилась ближе, и я почувствовал мягкость ее губ на своей щеке. А потом она исчезла, растворяясь в предрассветных лучах солнца…
Я открыл глаза и понял, что уже утро и пора собираться на занятия. В теле была какая-то легкость и уверенность. Я знал, что этот день начало чего-то неизведанного и замечательного. Начальная точка моей новой жизни. 

***

После занятий я прогуливался по парку, любуясь росписью красок затейницы осени. Ветер разгонял увядшую листву и поигрывал прядями моих волос, оставляя мимолетные поцелуи на моем лице. Блуждая по тропинке, я так засмотрелся, что столкнулся с прохожим. Очнувшись, я посмотрел на жертву своей невнимательности. Потирая ушибленный лоб подле меня сидела девушка, с до боли знакомым фарфоровым личиком. Она подняла на меня свои темные глаза, и, могу поклясться, я утонул в них безвозвратно. Неловко мыча извинения, я помог ей подняться. Она же смущенно улыбнулась своим маленьким ротиком:
— Ничего страшного, я в порядке, — сказала она, ментоловым голоском поправляя упавшие на лицо пряди темных локонов. — Я сама вас не заметила сначала, засмотрелась на природу. Правда чудные краски?